Стихи моей жизни 

Летний вечер

Когда земля набросит ночь на плечи
И в мир проникнет сумрак колдовской,
В безмолвии, сгустившемся под вечер,
Наступят безмятежность и покой.

Когда природа жар дневной остудит
В прохладной и безветренной тиши,
Сердитый карп, плеснув хвостом, разбудит
Уснувшие, уж было, камыши.

Слоистый и волшебно-серебристый
Туман польётся тихо вдоль реки,
А к озеру с печальным тихим свистом
Над проводами пролетят чирки.

Дурман зацветшей к ночи повилики,
Лугов благоуханье заливных
Вплетётся в тонкий аромат клубники,
В венок пьянящих запахов лесных.

И матюгнувшись нежно и негромко,
Услышав первый соловьиный свист,
Отложит прочь измученную "хромку"
Сосед Павлуша – пьяный гармонист.

Ты, Паша, прав - мелодия твоя
Ничтожна рядом с трелью соловья.

О благодетелях

Познав историю и мира, и отечества,
Я удивляюсь – почему, по мере сил,
Все те, кто тщился осчастливить человечество,
Всегда ему одни несчастья приносил.

Вот соберутся доктора и академики
И, вроде, нужную вещицу мастерят,
Да всё твердят о "благе общества" в полемике,
Но получают вечно – ядерный заряд.

А взять политиков различной номинации –
Всё что-то спорят. От темна и до темна.
И так красиво говорят о "благе нации",
Но получается у них всегда - война.

Когда смотрю, как осчастливить мир готовится
Очередной профессор или дипломат,
Мне как-то, знаете... не по себе становится,
А руки ищут инстинктивно автомат...

Мечта

Так хочется, поверив в небылицу,
Хлебнув питья в волшебном хрустале,
Оборотиться гордой хищной птицей,
Шедевром из созданий на земле.

Подняться над годами и судьбою
И, ястребиной страсти не тая,
Разрезать синеву вдвоём с тобою
Подруга окрылённая моя.

Взлететь над миром лихо и небрежно
В потоках восходящего тепла
И в пируэте, ласково и нежно,
Тебя коснуться кончиком крыла,

В восторге к солнцу взвиться без усилья
И, распугавши стаю журавлей,
Скользнуть опять к тебе!... Но вместо крыльев
Стоит у койки пара костылей.

Всё повторяется.


Всё повторяется. Нам всласть уже втыкали
И эту долбаную власть по вертикали,

И демократии рекламной пародийность,
И вновь навязанную нам однопартийность,

И выбор бога, проведенный безупречно,
И срок правленья десять-двадцать–тридцать-вечно,

И эту дикость непродуманных решений,
И планы выявленных правонарушений,

И чванство наглых сволочей, пришедших к власти,
И ложь газетных трепачей различной масти,

И эту гаденькуя лесть с телеэкрана.
Теперь осталось только сесть и ждать тирана…

Пусть Вас благая лабуда не подкупает.
Тьма наступает, господа. Тьма наступает.

Ночной ливень

Глубоко заполночь в субботу
Средь мирно спящего жилья
Бабахнул гром, как будто кто-то
Пальнул в окошко из ружья.

Меня подбросило с постели,
Упали на ковёр часы
И стекла жалобно запели,
Прося пощады у грозы.

Сгустился воздух над газоном
В целебный травяной настой,
Весь сад наполнился озоном
И первобытной чистотой,

Забили капли по фасаду
Тяжёлой дробью кастаньет,
И задрожал под дождепадом
Рябины тёмный силуэт.

Я, стоя полуобнаженным,
Сквозь сетку тюлевых завес,
Глядел в окно заворожённо
На сумасшествие небес.

На необузданный и дикий
Поток воды с небесных круч,
На бесконечных молний блики
Среди монументальных туч,

На то, как мрачно и свирепо,
Под крик напуганных грачей,
Светились внутренности неба
Тросами скрученных смерчей,

И, вяло рифмами играя,
Строфу пытался продолжать,
Цепочку слов перебирая:
Гроза – грозиться – угрожать.

По мне мурашки буйным стадом,
Среди невольной наготы,
Носились, но не от прохлады –
А от зловещей красоты.

Осень

Прохладно в сумраке ночном
И мелкий дождик за окном
Твердит о том, что лето позади.
Он мне напомнил о тебе,
И что давно в моей судьбе
Идут одни осенние дожди.

Как много дней, как много лет
Твой неприкаянный поэт
Живёт, издалека тебя любя,
И нет тех слов, что на листах
Сумеют передать в стихах,
Как сильно я тоскую без тебя.

Мне очень часто сниться сон –
Что ты ко мне, под летний звон
По морю одуванчиков идёшь
И мы с тобой наедине.
Ну, расскажи мне, хоть во сне -
Как ты в своей Америке живешь?

О красноречии

Соперник мой, без умолку болтая,
Швыряет анекдотов нафталин,
Волшебным красноречием блистая,
Играет им, как перьями павлин.

Пусть речь его нам образцом послужит!
А вот во мне речистость не горит.
Я не оратор, я люблю послушать,
Уж лучше пусть она поговорит.

Расскажет мне про все свои невзгоды,
Опишет мне младенчество своё,
И школу, и студенческие годы –
Я с радостью послушаю её.

И, разгоревшись страстью безгреховной,
Я вникну в каждый жизненный момент,
Я изучу весь мир её духовный,
Как только что открытый континент,

Исследую, коль подвернулся случай,
Все закоулки женского ума…
А то, что я и есть - тот самый, лучший,
Она, в конце концов, поймёт сама.

Хворостовскому

Не чтут в Сибири гастролёров –
Что на халтурщиков смотреть.
И в залах, сам Филлип Киркоров,
Едва ли собирает треть.

Я не адепт сектантской веры
И капитал не берегу,
Но поглазеть на их "фанеры"
Я и по телеку могу.

А Он! Умело и упрямо
Эксплуатирует свой дар.
Какая к черту фонограмма –
Классический репертуар.

Какой талантище матёрый.
Припасть к нему - как к роднику.
Входной билет! Но контролёры
Стул предложили старику.

Пусть будет мысль моя слегка замысловата,
Но изложу её вам вкратце всё равно –
Когда случается какое-то говно,
Нам говорят, мол, - "Государство" виновато,
Оно безнравственно, подло, жуликовато,
И всё оно нам козни строит, всё оно!

Похоже, власти нам стремятся ежечасно
(Они во лжи от Коллонтай искушены)
Внушить, что все мы в демократии равны,
Что наши горькие претензии напрасны,
Что мы к творимым беззакониям причастны.
То есть - внушить нам ощущение вины.

На самом деле виноват во всех мытарствах
Всегда какой-то кабинетный спец-делец,
Жох, очутившийся во власти наконец.
Россия – вотчина чиновничьего барства…

У нас в Отечестве за словом "Государство"
Всегда скрывается какой-нибудь подлец.


P.S.

Затеяв споры про имущий власть клоповник,
Не надо гнать… как там… пургу или буран
И, выходя солидно на телеэкран,
Давайте прямо изъясняться - кто виновник,
Произнося не "государство" а "чиновник".
Я господа не идиот, я ветеран

И понимаю - изменить умы и души
Нельзя заменой слов. Задача непроста.
Пусть не исчезнет вековая нищета,
Пусть не исчезнут воровитые чинуши,
И пусть не станет жизнь ни веселей, ни лучше,
Зато в мозгах всё встанет на свои места.

О избах и конях

Тебе что, острых ощущений захотелось?
Эпоха подвигов прошла давным-давно.
Мне не нужна твоя отчаянная смелость,
В твою решительность я верю, верю! Но…

Не наживай себе потомков благодарных,
Не лезь в огонь, я убедительно прошу.
Побереги детей и вызови пожарных,
Я вместе с ними эту избу потушу.

Проконтролируй, чтобы дети, ненароком,
Резвясь, не вздумали с животными шалить.
И пропади тот конь, с его дебильным скоком!
Коли сошёл с ума так легче пристрелить.

Сама подумай - вот уж будет мне "награда",
Когда погибнешь… под копытами… в огне…
И оставлять детей сиротами не надо,
А нужен подвиг – отойди, позволь уж мне.

К юбилею Татьяны Васильевой

Слились в одно - моё сердцебиенье
И Вашей гениальности венок.
Позвольте, о прекрасная Дуэнья,
Встать на колени подле Ваших ног

И, заливаясь краской от смущенья,
Вас молча, трепеща боготворить,
Лишь потому, что степень восхищенья
Я умалю, пытаясь говорить.

Когда-нибудь, с домашними харчами,
Явлюсь в столицу как в еловый лес,
С брезентовой котомкой за плечами
И старым ружьецом наперевес.

Хоть рыцарство сегодня не в зените,
Я Вас спрошу в крестьянской простоте:
- А ну-ка, дама сердца, покажите,
Кто усомнился в Вашей красоте?

Покаянное

Простите нас, неумных стариков,
Проживших жизнь не чувствуя подвоха
И подготовивших преступно-плохо
Своих детей - своих учеников
К тому, как переменится эпоха.

Мы не сказали вам, как надо "брать",
Как надо виртуозно лицемерить,
Не научили никому не верить
И жадничать, и гордо презирать
Нас - неспособных всё деньгами мерить.

Не выучив вас предавать и лгать,
Не дали вам свободы для маневра,
Не показали главного шедевра –
Как правильно слюною истекать,
Увидев рубль, доллар или евро.

Мы вас учили просто честно жить,
Не веря приближающейся тризне,
И, о глупцы не знающие жизни,
Старались по наивности привить
Вам верность слову и любовь к Отчизне.

Простите нас, неумных стариков.
Мне так понятно ваше возмущенье
И то, как тяжки наши упущенья,
Тупых недальновидных дураков.

За всех за нас прошу у вас прощенья.

Печальное

Пришла пора селу сказать – аминь.
Деревня скоро вовсе разбредётся.
В руинах школы хмель по стенам вьётся,
В часовне на развалинах полынь,
Нет ни святых ключей и ни колодцев.
Живём на белом свете как придётся,
Ни Родины, ни знаний, ни святынь.

Маски

Весь день искусственные рожи
Нам помогают льстить и врать,
Потом и дома их от кожи
Никак не можем отодрать.

Торгаши

Избравши в жизни новую дорогу,
Поверив в миф, навеянный "лапшой",
Мы все теперь торгуем понемногу –
Кто тряпками, кто телом, кто душой.